Deja Vecu [Уже пережитое] - Георгий Евгеньевич Кузьмин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Да-да, просьба открыть счет, выслать тебе реквизиты на электронный адрес и от чистой прибыли кидать на него пять процентов…
– Человек либо соглашается и принимает, либо нет и возвращает пакет. А в случае отказа от договоренности после принятия денег, положить десять процентов, и забыть про неё навсегда. Правда, здорово придумано?
– Откуда такая уверенность, что тебя не кинут? – вконец обнаглел мой собеседник.
– Ну, в таком случае я просто возраща… На важно! Вот ты меня попытался кинуть. Получилось?
– То, что ты меня поймал – большая удача!
– Ага, и геморрой на две недели вариантов… – пробормотал я себе под нос. – Ты знаешь, что мне нужно…
По-моему, он даже чуть-чуть приосанился и скривил рот в ехидности.
– И что-о-о же-е? – растянул он. Ох, как же он ошибается насчет своего положения!
– Реквизиты твоего личного счёта. Я сниму с него свои десять процентов, и мы в расчёте.
– Знаешь, что такое десять процентов? Думаешь, ты такой благородный и выручаешь, дав крупную сумму? При этом сам скрываясь в тени от налогов? Твоя схема проста – наоткрывал мелких счетов в разных банках, и такие как я тебе проценты кидают. Я понимаю, банкам все-равно что хранить, а мы не спрашиваем откуда столько у тебя бабла…
– Это честные деньги…
– Ой перестань! Большие деньги сами по себе честными не бывают, так или иначе они добыты не честным трудом. Если выигрываешь в карты – это расчёт. Если в лотерею, то крадешь деньги у всех остальных невыигрышных билетов, за которые заплатили другие. А если знаешь изначально итоги какого-нибудь соревнования, это просто жульничество. Всё остальное – предпринимательство, бизнес, продажа – имеет под собой и второе дно, и черную бухгалтерию, и уклон от законов.
– Ну…
– Что «ну», пацан? Ты хоть знаешь, что ком долгов из-за твоей подачки только увеличивается? Что этого едва хватает разобраться с частью проблем, но если производство рушится, то это только усугубляет? А десять процентов – это же верная смерть. Всё остальное уходит на долги, на закрытие производства, и получается что я остаюсь с голой задницей!
– Но ты же сам взял эти деньги, значит сам согласился на условия. Кого ты винишь в неудачи – того, кто тебе не смог помочь, или того, кто пытался тебе мешать. Ты сам виноват.
Как же меня утомляет этот лысый лобешник. Всё, пора кончать с этим!
– Реквизиты, – холодно произнёс я и направил дуло своего «железного аргумента» прямо на неудачного предпринимателя. – Я жду.
– Ты не убьёшь меня.
– Да, но покалечу.
– Я буду кричать!
Вот идиот несчастный!
– Вот идиот! Вагон пуст, никто тебя не услышит. А на вокзале слишком людно и громко. Вот выстрел бы они услышали. Но, как видишь, это уже не проблема. Реквизиты! Ты их наизусть уже выучил за эти годы. Я жду!
– Хрен те…
Хлоп!
Речь толстяка захлебнулась сама в себе, а её обладатель вдруг резко склонился над своей ногой и неприятно застонал.
– Ну?
– А-а-а… – прокряхтел он, и тяжело дыша с трудом начал проговаривать. – Ладно, сука. Записывай…
– Я запомню…
Не знаю, как именно, но та роковая встреча с «ребятками из гетто» повлияла на меня капитально-радикальным образом. После неприятного столкновения с представителями тёмных подворотен, у меня появилась феноменальная память, которая с фотографической точностью позволяет запомнить всё, что происходит вокруг меня. Анька думает, что причиной тому мой ШМЯК, во время своей фактической смерти. Она говорит, что перед смертью мозг мобилизует все свои силы, а в кровь поступает какое-то неимоверное количество гормонов, отвечающих за интеллектуальные способности. Мол из-за этого возникает эффект «вся жизнь перед глазами». Получается, что переместившись назад, я взял и зафиксировал себя в этом состоянии, будучи совершенно здоров.
– Я запомню…
Мой искалеченный собеседник собрал все свои силы, и продиктовал банковские данные.
– Сейчас проверим, – вытаскиваю ежедневник и пишу время нашей беседы.
ШМЯК
– Ответ неверный!
– Да откуда ты…
Хлоп!
– А-а-а… – заорал он, хватаясь за вторую ногу. – Сволочь, тварь, а-а-а!
– Мои уши желают слышать только правду!
– Бл… Ну хорошо, урод…
И вновь его искривлённый от боли рот продиктовал долгий набор цифр.
Дубль-ШМЯК.
– Так дело не пойдёт, – я прицелился прямо ему в лоб. – Шутки кончились! Говори давай!!!
Он хрипло извлек из себя подобие криво-истеричного смеха.
– Проводника тоже убьешь?
Сучёныш прав! Билеты-то я выкупил, но сейчас начнут обходить вагон, и придётся всю пытку повторять заново. Но где гарантия, что и в другом варианте событий он мне всё скажет? Надо что-то придумывать…
Шаги за дверью возвестили нас о том, что пока в игре ведёт мой недруг.
– Мне надоело, – сказал я и схватил со стола его сотовый. – Если ты не боишься за себя, то найдутся те, за которых ты точно костьми ляжешь, урод!
И, о чудо!
– Не смей, – закричал он. – Слышишь…
– Отдадим дань современным технологиям! – угрожающе вскрикнул я. – Пробить адрес по номеру…
– Не смей, тварь!
В дверь постучали, потом ещё раз и ещё. После недолгого раздумья, там решили перейти к более решительным действиям и стали конвульсивно дергать ручку и орать что есть мочи на нас неотзывчивых. Спектакль обретал массовость, а это для нашего камерного выступления никак не подходит по эстетической концепции.
– Как же вы меня достали! – крикнул я.
Мой пистолет тут же перенаправил дуло в ту сторону, где беспокойная проводница пыталась ворваться в наш тесный мирок, по уюту достойного самого Берии.
– Нет! – кричал Игнат Рафаилович, его глаза выражали такой ужас, что стало ясно – абсурдность происходящего для него обрела физические реалии. Шутка ли, ведь если я могу спокойно «укакошить» его и незнакомого мне проводника, который просто мешает вести диалог, значит и до его «контактов» из телефонной книги я доберусь без труда и жалости. – Я всё скажу! Только прекрати!!!
– Я слушаю тебя очень внимательно… – глушитель не сменил прицела с двери, для пущей угрозы.
Он скороговоркой проговорил цифры, добавив к этому комментарии какой именно это банк, как до него добраться и связаться с ним, если что.
Всё! На этом мой шпионский триллер заканчивает трансляцию на железнодорожных диванах России. Я преспокойно отложил свою «пукалку», приосанился и пододвинул к себе ежедневник. Вокруг царил
